Я погрозил ей пальцем:

– Не смей больше обзывать меня идиотом, а то не пущу в машину.

Она снова посмотрела на меня, на этот раз – пристальнее.

– Идиот. – И отпила глоток фанты.

– Красоточка.

Я увидел, как она покраснела – аж до кончика носа. Вот тут-то я и влюбился в Кусочек по самую макушку.

– Почему ты залезла ко мне в машину?

Она не ответила. Завязала узелком свою соломинку. Потом пожала плечами. Своими смуглыми плечиками, такими чудесными под легкой тканью темного в мелкий цветочек платья.

– Ты мне понравился. Ты вроде бы хороший человек.

Я обиженно поерзал на табурете.

– Никакой я не хороший человек. И чтобы ты знала, у меня на счету ходка.

– Ходка?

– Ну да. Я мотал срок. Сидел в каталажке. В тюрьме. Ну что, ты по-прежнему хочешь ехать со мной в Португалию?

Она посмотрела на татуировку, потом взглянула мне в лицо – так, словно видела меня впервые. Потом с презрительным видом развязала и снова завязала узелок на соломинке.

– А мне какое дело? – проговорила она.

Я заметил, что машина жандармов отъезжает от двери, и понял, что передышка кончилась. Я положил на стойку несколько монет.

– Надо ехать, – сказал я.

В дверях мы встретились с Трианой – коллегой-дальнобойщиком, который только что поставил свой трейлер на площадке у входа в бар.

И он мне сообщил: только что слышал по ОВЧ про португальца Алмейду и про нас. Похоже, мы стали знамениты. Все дальнобойщики на шоссе № 435 были в курсе событий и следили за их развитием.